Дьявол и Люцифер: как языческие божества через кино и книги стали врагом человечества

В прошлой статье Ветхозаветный сатана был ангелом, чей образ смешали с царями и языческими богами мы поговорили о том, как возник образ сатаны. Сегодня расскажем о люцифере и дьяволе. Оказывается, это тоже разные персонажи. А один из них вообще не имеет отношения к христианству.

Дьявол — это не название или имя, а роль. Выполнять её может кто угодно

Дьявол — это не имя и даже не должность, а ситуационная роль — «клеветник». Каждый из нас способен выступить клеветником в той или иной ситуации, но это не делает нас демоническим созданием.

Слово «диявол» использовали для перевода слова «сатана» в Ветхом Завете на греческий. Разница потери смысла ощутима:

• обвинитель — это тот, кто справедливо указывает на недостатки;
• клеветник — это врун, заинтересованный несправедливо облагать кого-то.

Какое впечатление о ветхозаветном ангеле должно было сложиться в античном языковом поле?

Ещё одно значение слова «дьявол» — «подстрекатель». И снова здесь нет ничего демонического или дьявольского. Вот, как много значит перевод!

Другое слово из греческой Библии, которое ассоциируется с дьяволом, — πονηρος. На русский его переводят как «лукавый». Но вообще допустимы варианты: «плохой», «зло», «худо».

Выходит, притча о сеятеле вполне может быть понята метафорично:

«ко всякому, слушающему слово о Царствии и не разумеющему, приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его – вот кого означает посеянное при дороге».

Т.е. не злой дьявол приходит похищать сердце, а зло завладевает сердцем. А это уже совсем иной акцент: вместо того, чтобы винить в своих недостатках внешнюю силу, человеку следует искать корень проблем в себе. В какой из этих мыслей больше христианского?

Тексты Нового Завета преимущественно сводятся не существованию некой злой, противопоставленной Богу или человеку персонифицированной силе, а к абстрактному злу.

Мы видим, что для Христа нет никакой проблемы в виде дьявола. Его, как можно заметить, гораздо больше беспокоит негативное влияние богатства на человека, чем какой-то там монстр с трезубцем.

В любом месте образ дьявола легко укладываются в иносказательную картину. Выражения вроде «князь бесовский» использует не Иисус, а фарисеи. «Князь мира сего» — тоже довольно абстрактное выражение.

Искушение Христа, Лк.10:18, — сложные для понимания эпизоды с дьяволом

В Евангелиях далеко не от всех эпизодов с дьяволом можно легко отмахнуться. Есть очень сложные для интерпретаций места.

Например, искушение Христа. Оно есть в 3 Евангелиях. Здесь дьявол представлен, как реальная личность, с которой Иисус разговаривает. Можно ли понимать этот рассказ аллегорически?

Православие не приветствует эту идею, хотя и запретить не может. Здесь надо признать, что этот эпизод почти непроницаем для истолкований.

Как мы убедились, никакого дьявола до христианства не было. И, если мы принимаем всё, написанное в Евангелии, за истину, то упираемся в стену сложной образности. Но она преодолима! Обратим внимание, что:

• искусителя не называют кем-то конкретно, к нему прилагают лишь эпитеты: «дьявол и «сатана». Иисус прекрасно знал значения этих слов. Он не называет лишь функции Своего собеседника, но не его конкретно;
• искуситель не противопоставлен Богу, как противная сила. Он выполняет свою задачу: проверяет твёрдость его намерений.

Значит, мы можем видеть в этом контексте даже небесное существо, на которое Господь возложил задачу: проверить Себя. Оснований считать собеседника Христа абсолютным злом нет.

Есть мнение, что так аллегорически евангелисты изобразили внутреннюю борьбу Христа. Через подобное испытание предстоит пройти всякому верующему.

Картина Крамского «Христос в пустыне» прекрасно иллюстрирует эту идею: вокруг Иисуса нет ничего, нет никакого дьявола. Его борьба куда серьёзнее — она внутри, между духом и плотью, человеческой и божественной природой.

Есть ещё и астрономические интерпретации, мол, Христос — это Солнце, а дьявол —планета Плутон. Но всё это жуткая спекуляция, которая бесконечно далека от христианства.

Наиболее убедительная интерпретация: божественная и человеческая природа борются внутри Христа. Собственно, Он и раньше доносил свои мысли через причты и образы. Вспомним хотя бы эпилептика, которого называли одержимым бесом. Ещё один интересный момент:

«Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию».

Ряд толкователей хотят увидеть здесь указание на падение ангелов, но «Толковая Библия Лопухина», ссылаясь на учёного Шпитта, не оставляет почвы для таких спекуляций:

«Господь говорил здесь не о падении или низвержении сатаны, потому что Он употребляет здесь не глагол ἐκβάλλειν, который действительно означает низвержение (см. Ин. 12:31), а глагол πίπτειν — падать.

Поэтому можно думать, что здесь речь идет о стремительном нисхождении сатаны на землю, о его поспешности, с которой он бросился защищать свою власть над людьми, которой стали угрожать пошедшие по городам с вестью о Христе апостолы (πεσόντα — бросившегося).

Таким образом, Господь в ответ на слишком радостное заявление Своих учеников говорит, что им предстоит еще очень трудная борьба с сатаной.

Можем ли допустить здесь метафору? Сатана — враг, но враг не персонифицированный, а всё ещё абстрактное зло. Почему бы и нет?

До сих пор мы не встречали в Библии ни одного персонажа, который был бы личностным воплощением зла. Иисус говорит о неком «противнике» — ни больше, ни меньше. Это всё, что мы знаем.

Это не единственные сложные для интерпретации места. Есть ещё, например, Мф. 25:31. Образ дьявола крошится на кусочки, если мы ищем его в Библии, но окончательно изъять его от Нового Завета не выходит.

А причина проста — на тот момент миф о противнике Божием уже начал самостоятельную жизнь в иудейском мире, за пределами Библии, так что авторы и переписчики Евангелий вполне могли подразумевать эту идею.

Собственно, Библия написана хоть по вдохновению Святого Духа, но всё же людьми. Именно поэтому в ней возможны исторические и фактологические недоразумения. Ссылка на дьявола, как на реальную личность, вполне может быть таким же человеческим фактором.

Дьявол «родился» на стыке иудейской, христианской и античной культур

Когда родился этот образ? Мы точно не знаем, дня рождения, у него, разумеется, нет. О самостоятельной злой сущности пишут еврейские источники I века до нашей эры. То есть Иисус Христос уже родился в мире, где существовал подобный миф.

Но в то же время это был ещё не тот дьявол, которого знаем мы. Его не успели связать со змеем из Эдемского сада, ему ещё не передали черты Астара, но это уже было нечто, похожее на злую личность с ангельской природой. Как мы знаем, на это повлияла Первая книга Еноха.

И всегда можно понять, что Спаситель говорит не о конкретном лице, а чём-то абстрактном, либо о чём-то, что не считает воплощением абсолютного зла.

Апостолы и христианские богословы развили идею о дьяволе сильнее. Но по-настоящему «своей» её ощутили в античном мире. Ведь там с пелёнок знали про богов, проклятых Зевсом, так что в мифе о падших ангелах увидели нечто знакомое, понятное и даже родное.

Дьявол выглядел как ангел, но постепенно вобрал в себя черты языческих богов

На образ дьявола постепенно наслаиваются черты языческих божеств. А что ещё с ними делать?

• Астарта превращается в демона Астарота;
• Баал в злого демона Ваала;
• Демоны — духи, по-гречески, становятся синонимом злого нематериального существа.

Христиане воюют с язычниками. Греческих божеств приравнивают к бесам и дьяволу. Вот важная для нас цитата из Откровения:

«И Ангелу Пергамской церкви напиши: так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч: знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлен верный свидетель Мой Антипа».

Пергам — один из культурных центров античного мира. Помимо известной библиотеки, здесь располагалось много храмов.

Что же называли престолом сатаны? Есть несколько вариантов:

• весь комплекс языческих храмов;
• большой жертвенник Зевса недалеко от царского дворца;
• храм Диониса (Бахуса).

Бахус — это бог-козёл. Для ранних христиан он вполне мог быть чем-то вроде дьявола. А ведь по соседству увядал ещё один «козлиный» культ Астара. Плюс Первая Книга Еноха сообщала про козла Азазеля. Так сатана и приобрёл козлиные черты.

Хотя в иконографии они закрепились не сразу. До Средневековья сатану изображали как ангела, а потом потребовалось сделать его образ более страшным. В ход пошли трезубец Посейдона, козлиные черты, крылья летучей мыши и всё, что только можно придумать.

Скажем, Аид обитал в царстве мёртвых. Это было жуткое и беспросветное место, куда никто не хотел попасть. Не лучшее ли место, чтобы «поселить» дьявола? Поселить-то поселили, но забыли, что, по Библии, он находится в нашем мире, на небе, где угодно, но только не в аду.

Последним этапом формирования облика дьявола стал вымышленный демон Бафомет. Откуда он взялся, никто не знает. Зато все в курсе, как он выглядит. В поклонении ему обвинили тамплиеров. Как считают, намеренно, чтобы их оклеветать. Это был способ добраться до их богатств.

Бафомет восходит к Пану, Астарту и прочим «козлиным» богам. Этот явно образ всегда помнили где-то на периферии христианского мира. А может, какие-то археологические находки тех лет воскресили в памяти старых божеств. Хотя Бафомет — выдумка, его образ впоследствии, по глупости, станет символом сатанизма.

«Божественная комедия» утвердила за дьяволом имя Люцифер, а «Потерянный рай» закрепил историю о падших ангелах

Сложно принизить влияние «Божественной комедии» Данте на мировую литературу. Но не менее сильно её влияние на религиозные представления.

Данте назвал дьявола Люцифером. Так делали и раньше, но именно поэт сделал это имя популярным. Этот же поэт уничтожил ангельскую внешность дьявол и окончательно «прописывает» его в преисподней.

Эти фантазии на тему ада по сей день плотно ассоциируются с библейским учением. Хотя сама Библия говорит, что ад — это тёмное место, где души томятся. И нет никакого огня.

Если по Библии мы ни о каком грехопадении ангелов судить не можем, то миф достигает нас из других источников. «Потерянный рай» Джона Мильтона — один из главных.

Нельзя отрицать также и то, что, помимо художественных работ, возникали различные апокрифы, которые уточняли детали мифа о грехопадении ангелов. Например, «Житие Адама и Евы» (латинская версия):

 «И с тяжелым вздохом, дьявол сказал: «O Адам! вся моя враждебность, зависть, и горе — для тебя, так как это — из-за тебя у меня забрали славу, которой я обладал на небесах
посреди ангелов, и из-за тебя был сброшен на землю».

Хотя сама Библия сообщает нам, что, если провинившиеся ангелы и есть, то они находятся в заточении, но никак не странствуют по миру.

Средневековье превратило дьявола в пугало

Средневековье — это время упадка и мракобесия. Религиозный мир не стал исключением. Дьявола превратили в пугало, а ад — в потустороннюю тюрьму для тех людей, кто не разделял интересы Церкви.

Соответственно, чем страшнее изображали дьявола, тем лучше. Тут подоспело предание о сделке с дьяволом. Мы хорошо знаем его версию в обработке Гёте, хотя сама история существовала и до «Фауста».

В XV веке начинается охота на ведьм и разрастается в настоящую истерию. Кандидат исторический Елена Браун часто в СМИ рассказывает реалии тех лет. Практически любого могли обвинить в сговоре с дьяволом, колдовстве, продаже души.

Потом под пытками заставляли признаться, имущество отбирали. Если ты признавался, то следовало наказание, если не признавался, то мог умереть под пытками. В лучшем случае человека ждала инвалидность.

Доносы писали все, кому не лень. Любой священник, решив завладеть чужим имуществом, мог устроить проверку кого угодно. И признаки сделки с дьяволом всегда «находили».

Всякая заключённая женщина имела все шансы быть изнасилованной, и никто бы за неё не заступился. Даже определённые сочетания нот в музыке были запрещены — утверждали, что они имеют дьявольскую природу.

Современный дьявол — синтетический образ, продукт ереси, суеверий и художественных произведений

Из всего этого и сформировался облик противника Божьего — Сатаны/Дьявола/Люцифера. Почва у этой истории не самая прочная, зато резонанс огромный.

Идея найти виноватого в своих грехах получила большой отклик в сердцах людей. Зло можно творить не потому, что ты допустил ошибку, а потому, что бес попутал. Это удобно, это проще.

Но христианская модель прекрасно работает и без образа сатаны. И для человека даже полезнее исключать его из своего мировоззрения. Личная ответственность за каждый поступок — позиция честная перед собой и Богом.

• если веришь в дьявола, будешь винить его во всём;
• если не веришь, присмотришься к себе.

Как ни крути, ни одна нечисть не сможет свести с пути праведника, так что сатана, существуй он, оказался бы фигурой в высшей степени бесполезной.

Но мы знаем, что Ветхий Завет возлагал на него совсем иные функции. Современное представление о сатане — это фикция, выдумка, заблуждение, но у неё много способов «подпидки»:

• апокрифы и прочая ересь;
• средневековое мракобесие;
• кинематограф;
• литература;
• оккультизм.

Также есть различные сатанинские секты — это шоу и намеренное противопоставление себя христианству, а не религиозная система с неким злым богом во главе. Сатанизм — не религия, ибо таковая подразумевает две вещи:

• соединение с Богом;
• спасение — т.е. преодоление «ада» (как загробного, так и земного — в разных религиях).

Сатанизм же — это философия, где сатана — просто символ. Это протест против довлеющей над миром христианской идеологии. Не было бы христианства, не было бы и противопоставленного ему сатанизма.

А вот поклонение дьяволу — явление редкое, бессмысленное и в большей степени вымышленное. Мало кто из людей сознательно решается на такую глупость. Хотя сумасшедшие везде есть.

Всё это указывает лишь на то, что мы имеем дело с персонификацией внутренних качеств человека. В этом смысле сатана действительно существует.

Если же исходить из Библейской картины мира, то в этом случае наиболее близок к реальному сатане Воланд из «Мастера и Маргариты»: это карающая, но справедливая сила, которая проверяет людей на прочность в вере и их благочестивых принципах. Однако она ни в коей степени не противопоставлена Богу и играет свою роль в нашем мире.

В противовес этой идее мы имеем книгу Откровения Иоанна Богослова, но её сложный символизм не позволяет понимать тамошние образы буквально. Есть масса «исторических» расшифровок этой книги. Большинство богословов придерживаются их.

Как легко заметить, есть немало религий, где нет дьявола. И это не мешает им воспитывать верующих, благочестивых, добрых и преданных Богу людей.

Гностики считали дьяволом Ветхозаветного Бога

Дьявол — фигура гибкая, сколькая и в высшей степени податливая. Его можно найти везде. Например, гностики, полагали, что материальный мир создан по ошибке. В нём правит злое существо архонт Ялдаваоф (Ялдабаоф, Иалдабаоф), которого без участия духовной половины породил эон София.

Этот Ялдаваоф, по мнению гностиков, — тот самый ветхозаветный Яхве, который без конца мучает человечество и требует почитания к себе. Собственно, он и есть — абсолютное невежественное зло.

В Библии они выделяли нескольких богов: «неведомое гностическое Божество» в 1-й главе Бытия до 3-го стиха. А Ялдаваоф — со 2-й главы Бытия с 4-го стиха.

В этом ключе мыслили офиты, которые полагали, что змей-искуситель — положительный персонаж, ведь он дал людям знания, которые запрещал Ялдаваоф. Это очень близко к истории Прометея, ведь гностики очень многое брали из языческих культур.

Роль Христа при этом оценивалась по-разному, но главным для гностиков оставалось знание — это путь освобождения из материального мира.

Как видим, взгляды на абсолютное зло в христианских течениях могли быть полярными. Изначально была сама идея — найти соответствующего ему персонажа, «козла отпущения». По иронии судьбы, нашёлся именно козёл.